Мир дому- Компас

Борис Степанович Житков

Было это давно, лет, пожалуй, тридцать тому назад. Порт был пароходами

Придет пароход - вся команда высыпет на берег, и остается на пароходе

один капитан с помощником, механики.

Это моряки забастовали: требовали устройства союза и чтоб жалованья

А пароходчики не сдавались - посидите голодом, так небось назад

Вот уже тридцать дней бастовали моряки. Комитет выбрали. Комитет бегал,

доставал поддержку: деньги собирал. Вполголода сидели моряки, а не

Мы были молодые ребята, лет по двадцать каждому, и нам черт был не

Вот сидели мы как-то, чай пили без сахара и спорили: чья возьмет?

- Нет. Не сдадутся пароходчики, ничто их не возьмет. У них денег мешки

наворочены. Мы вот чай пустой пьем, а они...

- Кабы у них с этого лимонаду пузо не вспучило. Тридцать дней хлопцы

держатся, пять тысяч народу на бульваре всю траву задами вытерли.

- А им что? Коров на твоем бульваре пасти? Напугал чем!

И ковыряет со злости стол ножиком.

Вспотелый, всклокоченный.

Плюнул в пол, хлопнул туда фуражкой, кричит:

- Лимонад нам пить, что ли? - говорит Тищенко и волком на него глянул.

А тот кричит бабьим голосом:

- Они чай пьют, а с "Юпитера" дым идет!

- Нехай он сгорит, "Юпитер", тебе жалко?

- С трубы, - кричит, - с трубы дым пошел!

Тут мы все встали, и Сережка-Горилла говорит:

- Это не дым идет, а провокация.

- Черный! Там дворники под котлами шевелят. Пошли!

Выскочили мы, пошли к "Юпитеру".

Верно, из пароходной трубы шел черный дым, а кругом - и на сходне, и на

пристани, и на палубе - кавалеры в черных тужурках. Рукава русским флагом

обшиты, и на поясе револьверы. Не подойти.

- Союзники русского народа, - объясняет парнишка.

Будто мы не знаем, что такое "союз русского народа" - полицейская

Когда мы на бульвар пришли, только и разговору, что про "Юпитер". Стоит

народ, и все на дым смотрят.

Взялся капитан с дворниками в рейс пойти, сорвать матросскую

забастовку. Капитан - из "русского народу", и охрану ему дали: двадцать пять

человек. Дворники не дворники, а уголь шевелят здорово. На руль помощников

капитан поставит, в машину - механиков...

- Очень просто, что снимутся, - говорит Тищенко, - а в Варне

заграничную команду возьмут - и пошел.

Сережка вдруг оскалился, говорит:

- Ты ему соли на корму насыпь, - смеется Тищенко.

- Знаем, как насолить, - говорит Сережка. - Пойдем... - И толкает меня

- Так вот, приходи ты сегодня в одиннадцать часов на Угольную, я около

трапа тебя ждать буду. И никому - ничего.

Пальцем помахал и пошел прочь.

Прихожу в одиннадцать на Угольную пристань. Фонари электрические горят,

и от пристани на воду густая тень ложится - ничего не видать под стенкой.

Дошел до трапа, на ступеньках сидит Сережка-Горилла. Сел я рядом.

- Что, - спрашиваю, - ты, дурак, надумал?

- Полезай, - говорит, - в тузик вон у плота, дорогой обмозгуем.

Рассмотрелся, вижу плот и тузик.

Пошел я по плоту, - не видать, где плот кончается. Ступил на воду, как

на доску, и полетел в воду. Самому смешно: шинель вокруг меня венчиком

плавает, и я - как в розетке.

А вода весенняя, холодная.

Я в туз. Пока вылез, хорошо намок.

Разделся я до белья - и холодно и смешно. Стал грести, согрелся.

- Ну, - говорит Серега, - начало хорошее. А сделаем мы вот что: я на

"Юпитере" путевой компас из нактоуза выверну и тебе в мешке спущу.

- А как подойдем? Трап ты спросишь у охранников?

- Нет, - говорит, - там угольная баржа о борт с ним стоит,

какого-нибудь дурака сваляем.

И весело мне стало. Гребу я и все думаю, какого там дурака будем

валять. Как-то забыл, что "союзники" там с револьверами.

А Сережка мешок скручивает и веревку приготавливает.

Обогнули мол. Вот он, "Юпитер", вот и баржонка деревянная прикорнула с

Ну, думаю, это береговой, - флотский крикнул бы: "Кто гребет?"

И отвечаю грубым голосом:

- Какого деда там? - уж другой голос спрашивает.

А на такой барже никакого жилья не бывает, никаких дедов, и всякий

гаванский человек это знает.

А я гребу и кричу ворчливо:

- Какого деда? До Опанаса, на баржу, - и протискиваю туз между баржой и

- Дедушка, к вам приехали!

Залез я на баржу, с борта прыгнул на уголь и пошел в нос. А нос палубой

- Дедушка, дедушка, это мы. Какой вы, к черту, сторож! Вас палкой не

поднять, - и шевелю уголь ногой.

Смотрю - и Сережка лезет ко мне.

Чиркнул спичку. А я стариковским голосом шамкаю:

- Та не жгите огня, пожару наделаете, шут с вами.

Сережка, дурак, смеется. А с парохода говорят:

- Да, да, не зажигайте спичек, мы вам фонарь сейчас дадим.

- А дурак ты, дедушка, ей-богу, дурак!

Я выглянул из-под палубы. Смотрю, уже фонарь волокут.

К мокрому белью уголь пристал - самый подходящий вид у меня сделался,

это я уже при фонаре заметил.

Сидим мы с фонарем под палубой и вполголоса беседуем.

- Лезь, - шепчет Серега, - в туз, а как уйдут с борта - стукни чуть

Вдруг Серега громко говорит:

- Так вода, говоришь, у тебя в носу оставлена, дедушка?

А я знаю, что он один там, и отвечаю из туза:

- Так заткни, чтоб не вытекла! Не тебя спрашивают, - говорит Серега.

На борту засмеялись. А Серега зашагал по углю в корму. Потом вернулся.

Опять прошел на корму, и все смолкло.

Смотрю - один только человек остался у борта.

- Эй, - говорит, - фонарь-то потом верните.

Я подождал минут пять и стукнул веслом в баржу.

И тут заколотилось у меня сердце.

Я прислушивался во все уши, но, кроме сердца своего, ничего не слыхал.

Глянул вверх - через щели в барже светит фонарь.

Прошел человек по палубе.

Перегнулся через борт и спрашивает, как начальник:

А я чувствую, что скажу слово - голос сорвется. Молчу.

Тут ему кто-то из ихних ответил:

- Это сюда, на баржу, к старику, свои приехали.

Опять стало тихо. Я уж вверх не гляжу, смотрю по борту парохода.

Вдруг что-то вниз ползет серое по черному борту.

Я замер. Дошло до воды - стало.

Вся сила ко мне вернулась.

Не брякнул я, не стукнул. Протянулся тузом по борту вперед, ухватил

мешок - здорово тяжелый - и осторожно опустил в туз.

В это время туз качнуло; глянул - Сережка уже стоит на корме.

Он по той же веревке слез, на которой и мешок опустил.

Я взялся за весла и стал потихоньку прогребаться вперед.

В это время с парохода кто-то крикнул:

- Эй, дед, фонарь давай! Заснул?

И мы слыхали, как кто-то спрыгнул на баржу.

Я чуть приналег посильнее.

Фонарь стал метаться по барже.

На пароходе закричали, заголосили.

Бах, бах! - щелкнули два выстрела.

Сережка оглянулся и сказал:

- Шлюпка за нами - навались!

Я рванул раз, два - и правое весло треснуло, я повалился с банки.

Вскочил, смотрю - Сережка гребет по-индейски обломком весла; как он

успел на таком ходу ухватить обезьяньей хваткой обломок весла - до сих пор

Мы завернули за мол в темную полосу под стенкой и забились между

большим пароходом и пристанью, как таракан в щель.

Мы видели, как из-за мола вылетела белая шлюпка.

Гребли четверо. Гребли вразброд, бестолково.

Через полчаса мы прокрались под стенкой к своей пристани.

Наутро пришли мы с Серегой на бульвар.

Еще пуще раздымился "Юпитер".

- Снимается, снимается анафема, - говорит Тищенко. - Капитан там

аккуратист - все уж в порядке.

- Лиха беда начать - все пароходы вылезут. Наберут арапов, охрану

поставят - и айда. Завязывай!

Тут какой-то вскочил на скамейку и начал:

- Товарищи! Не надо паники. Сотня арапов весны не делает, - и пошел и

А мы с Сережкой переглядываемся.

Снялся "Юпитер". Вышел из порта.

Ну, думаю, через полчаса пойдет капитан курс давать, глянет в путевой

Погудел народ и приуныл. Сели на землю и трут затылки шапками. Всем

Мы с Сережкой ушли, так никому и слова не сказали.

Зашли в трактир, чаем пополоскались.

Дружина прошла строем, что на охране парохода была.

Серьезно идут, волками по сторонам смотрят.

Вдруг вой с бульвара, да какой! Ну, думаем, полиция орудует на

Смотрим - все стоят, в море смотрят и орут.

А это "Юпитер" идет назад в порт. Увидал его народ, вой поднял.

- Смотри же, ни бум-бум, чтоб никто ничего!

Я так до сего времени и молчал.

Ну, теперь уж и сказать можно...

Морские истории (сборник рассказов)

Рассказы о животных(сборник рассказов)

Что бывало(сборник рассказов)

Как я ловил человечков